Султан Садырбаевич Садырбаев – ветеран Казахского завода и Карметкомбината, ветеран труда. Он не мечтал выплавлять сталь — хотел стать агрономом, но нашел свое призвание именно в металлургии. О непростом послевоенном детстве, о выборе профессии, о работе в мартеновском цехе и многом другом ветеран написал в своей небольшой автобиографии, которую мы публикуем на страницах газеты «Магнитка плюс».
«В 45-ти километрах от Алматы есть совхоз «Коктюбе» Энбекшi Казахского района. Я родом оттуда. С 1946 по 1949 годы учился там в начальной школе: в бревенчатом двухэтажном «купеческом» доме, в комнате размером 6 на 6 метров. Почему «купеческом»? Потому что казахи строили саманные дома, а деревянные, тем более двухэтажные, не строили. Ученикам всех четырех классов, которые учились в одной комнате, преподавал больной демобилизованный солдат К. Елелизов. В школе не хватало парт, многие сидели на полу. Чернила делали из сажи от казана, пером служило длинное гусиное перо.
С 1950 по 1956 годы я учился в единственной на весь район Казахской школе-интернате им. Молотова. До седьмого класса, как все дети совхоза, ходил в школу пешком пять километров в любую погоду. Никто нас не возил и не кормил, как сейчас. Такое было время. Мы ели жареную кукурузу, которую носили в сумке, где лежали учебники. А с 7-го класса меня приняли в интернет как сына чабана, где я жил и учился до десятого класса включительно. Для нас, учеников, были созданы прекрасные условия: кормили три раза в день, одевали с ног до головы по сезону, каждую субботу возили в баню. Контролировали нас до 23-х часов, чтобы мы не болтались без дела, а примерно учились. И так было ежедневно. Успеваемость учеников интерната была очень хорошей. В моем аттестате только одна тройка по казахскому языку, по остальным предметам четверки и пятерки. И это несмотря на то, что физику и химию мы изучали на русском языке. Русский язык и литературу, а также немецкий язык изучали по программе.
Потом судьба моя повернула так, что я, 17-летний мальчик, поехал в Алмату поступать в сельскохозяйственный институт на агронома, но не смог из-за большого конкурса (25 человек на место). В первую очередь принимали объявленных хрущевских производственников, отличников. А у меня три четверки – не приняли. Что было делать? Профессии нет, в ауле работы нет, ехать на Балхаш к родителям пасти скот не хотелось. Опустив голову, я шел по Алмате очень расстроенный. И тут везение: случайно я увидел объявление, призывающее молодежь приехать на стройку Казахстанской Магнитки. Бегом в Алматинский городской комитет комсомола! Пришел – а там молодежи! Неудачников в тот год среди выпускников много оказалось. Приглашали в разные города Казахстана. Поначалу я встал в очередь, где записывали в Костанай.
И тут подходит ко мне парень, красивый такой, при галстуке, и спрашивает: «Куда едешь?» Я говорю: «Да, не знаю…Вот, сюда встал». А он направил меня в очередь, где записывались в Темиртау, и я подумал, что он работает в комитете комсомола. Когда подошла моя очередь, мне выдали направление и 75 рублей. Я таких денег в жизни не видел. Документы у нас забрали и сказали, чтобы пришли на следующий день – уже отправляться. Никому из родственников я не смог сообщить, что еду в Темиртау, и в то же время радовался, что увижу мир. О металлургии я ничего тогда не знал.
На следующий день мы сели в вагон – 65 человек, и приехали в Темиртау. На грузовике нас привезли в 99 квартал, где стояли одноэтажные бараки. Там и разместились. На следующий день проснулись, сходили в столовую и поехали на экскурсию в Старый город. Архитектура этого района и тогда была удивительной, а в Восточной части Темиртау вообще не было построек, только поля, где сажали картошку.
На другой день мы посетили отдел кадров, и началась наша трудовая деятельность. Меня оформили помощником плотника. Наша бригада строила дома: двухэтажные, деревянные, на 100 квадратных метров. Откуда только молодежи не было на этой стройке! Выдали спецодежду, инструменты – и работать! Помню первую зарплату – получил 35 рублей. Я и мои товарищи отработали август, сентябрь и октябрь. Похолодало. Многие уезжали. Тогда один товарищ, с которым вместе работали и жили в одной комнате, сказал мне: «Султан, мы здесь умрем. Одежды нет, питания толком нет. В Старом городе есть техническое училище №17, там принимают учиться на сталевара. Поехали туда!». И мы поехали. Нас приняли, чему мы очень обрадовались. А я еще и сыном чабана был, что давало право на гособеспечение: трехкратное питание, одежду, канцтовары и 50 рублей стипендии. Общежитие у училища было свое, куда нас и поселили. Там же я познакомился с тем парнем, которого в Алматы принял за работника комитета комсомола – М. А. Фазлиевым. Он, оказывается, тоже ехал в Темиртау. Так мы начали учиться на подручного сталевара. Классными руководителями были ведущие сталевары мартеновского цеха: Ведяев В. А, Поляков П. В. С началом уборочного сезона 1957-го года нас возили в совхоз «17 лет Октября» помогать на отгрузке зерна к элеватору. А в мае 1958 года, после окончания технического училища ребят перевели в другое общежитие: большое красивое здание напротив старогородского хлебозавода. К сожалению, сейчас оно стоит заброшенное. На третьем этаже нам дали комнату, в которой жили четверо молодых металлургов.
Работать я пошел на Казахский завод канавщиком вместе с Фазлиевым М. А., так как на печах в то время не было мест. Олжабая Иманбаева, семейного человека, приехавшего вместе со мной по комсомольской путевке, приняли на печь. На канаве я работал у бригадира Фулиди М, мастером был Чернигов В. В. Прекрасные люди, передовики производства. Работал я с ними с удовольствием, но мне всегда хотелось на печи, и в начале 1959 года начальник цеха Аверьянов Р. Н. перевел меня подручным сталевара 7 разряда, в бригаду сталевара Валеева И. А. Вот так началась моя трудовая деятельность в металлургии.
Быстро менялись руководители второго мартеновского цеха: Чумак П. В., Эпов Г. А, Анохин А. М. Мне кажется, быстрое перемещение руководства было связано с тем, что на высшие руководящие должности брали только хороших, уважаемых людей с цехов Казахского металлургического завода. Так, Эпова Г. А. забрали в Россию, Анохина А. М. – секретарем партийной организации завода, Акбиева А. П. – в городской комитет комсомола. Берг А. Б. стал директором СПП.
В бригаде сталевара Валеева Е. А. первым подручным работал Олжабай Иманбаев, я – вторым, а Саетов М. – третьим. Мастером выплавки был Султан Какенов, старшими мастерами – Королев А. Н., Ващенко Ф. И. Те, с которыми я работал, люди высокой морали и дисциплины, настоящие работяги.
Вся работа, кроме завалки металлолома и известняка в мартеновскую печь, выполнялась вручную. Мы, подручные сталевара, носили носилками, готовили на плавку более 1 500 кг. ферросплавов. Пили холодную воду (другой не было). Одежда, руки и лицо частенько подгорали, когда заправляли пороги, заправляли печь, кидали в нее лопатами боксит и руду. Лопата, лом и кувалда были нашими основными инструментами. Каждый рабочий свою лопату носил в душевую и ставил в свой ящик. Все понимали, что без лопаты ты никто. Наши рубашки быстро засаливались, мы замачивали их в баке для веников, отжимали и тут же надевали обратно. Мы дышали очень горячим воздухом и пылью, когда обдували главный свод печи. Работали на совесть, рабочее место содержали в чистоте. Но, несмотря на тяжелые условия труда, никто не сбежал, и никто не жаловался.
Продолжение читайте в следующем номере