Ветеран комбината и труженик тыла Зинаида Степановна Раздобудько начала работать очень рано – еще будучи ребенком. В 15 лет она устроилась на металлургическое производство, а, приехав в Темиртау, много лет трудилась в копровом цехе. О войне и оккупации, послевоенных годах, знакомстве с мужем и работе на комбинате женщина рассказала газете «Магнитка плюс».
Детство забрала война
Зинаида Степановна родом из деревни Галичье Верховского района Орловской области. Именно там ее настигла война: тогда маленькой Зинаиде шел пятый год. А вскоре и деревня, и вся территория вокруг нее оказались в немецкой оккупации, а на Курско-Орловской дуге шли непрекращающиеся бои.
-Я помню, как они захватили нашу деревню. Мы, дети, играли в песочке стеклышками, и тут люди стали кричать: «Немцы пришли, немцы пришли!» Смотрим – едут на мотоциклах. А один совсем молодой парень испугался и побежал. Ему выстрели-ли в затылок, и наповал…, — вспоминает Зинаида Степановна.
Отец Зинаиды Степановны воевал на фронте, мать вместе с шестью детьми остались жить в кирпичном доме. Когда деревню захватили, в нем разместилось тридцать немцев, а хозяевам пришлось прятаться в погребе. Женщина и дети жили в постоянном страхе.
-Наш дом выбрали потому, что у него были толстые стены. В нашей деревне шли жестокие бои. Постоянная стрельба, гранаты взрывались, а стены защищали от пуль и осколков, — рассказывает Зинаида Степановна. – Помню, как однажды со всей деревни собрали мальчиков-подростков лет по 14-15, чтобы куда-то их отправить. Всех ребятишек привели в наш дом и охраняли. Потом одному из пареньков каким-то чудом удалось сбежать. Немцы пересчитали – одного не хватает, и давай его искать. А мы, дети, вместе с мамой сидели в погребе. Его открыли, фонариком светят и говорят: «Все выходите!» Вышли. Немцы погреб проверили – никого нет. А тех мальчишек – 14 человек вывели на улицу и поставили в шеренгу на расстрел. Мама вышла из дома с сестренкой на руках – ей тогда два года было, глянула, а в той шеренге мой 15-тилетний брат Митя! И сына соседки, который первым стоял, уже расстреляли. Мама как это увидела, так сразу упала без чувств. Один из немцев дал ей понюхать нашатырь, мама поднялась. Видит: бежит другой немец и кричит по-русски: «Не расстреливайте! Не расстреливайте!» Мальчишек увели, а мама моя после того случая стала сердечницей. Когда война закончилась, ее постоянно в больницу увозили. Отец ее на телегу положит и везет, а мы, дети, рядом бежим. Врач у нас был хороший, всегда маму спасал.
Брата Зинаиды Степановны вместе с его ровесниками хотели угнать в Германию, но Красная армия отбила у немцев пленных. Домой брат вернулся контуженным, с осколками в ногах, которые врачи так и не смогли полностью вытащить, с выбитыми зубами. Во время оккупации погибла половина жителей деревни Галичье, среди них — дети. А вскоре немцы погнали к железнодорожным вагонам оставшееся население всех находившихся в оккупации деревень. Когда эшелон останавливался, его постоянно бомбили. В такие моменты люди выпрыгивали из поезда и прятались под вагонами.
-Мама брала меня под одну руку, а двухлетнюю сестру Валю – под другую, потому что мы были самые младшие. Она говорила: «Если убьют, так всех вместе, а старшие дети, может, как-нибудь спасутся». Тогда очень много людей погибло, — вспоминает Зинаида Степановна. – Но туда, куда нас хотели отвезти, не довезли, хотя ехали мы целый месяц: поезд отбила Красная армия. Наши войска наступали, и было много партизан, которые им помогали. Обратно мы возвращались пешком вместе со всеми, кто остался в живых, шли очень долго. А когда пришли в свою деревню, дома уже не было: наши солдаты растащили кирпичи до окон для возведения блиндажей. Теплых вещей, обуви у нас не имелось. Наспех соорудили нары, поставили их в уголок того, что осталось от дома. Нашли фуфайку, клеенку, ими укрывались от проливных дождей. А дожди шли часто. До сих пор помню, как нам было сыро и холодно.
Одно из самых страшных военных воспоминаний Зинаиды Степановны связано с отступлением немцев, когда они поняли, что советские войска скоро освободят оккупированную территорию. Перед уходом фашисты решили сжечь деревни вместе с оставшимися жителями. Незадолго до этого один из немцев подошел к маме Зинаиды Степановны. По-русски он не говорил и стал показывать жестами. Женщина поняла, что уходить оккупанты будут в 11 вечера. Немец показал, как зажигается спичка и подбрасывается кверху. «Одень своих детей и выходите на улицу. У меня тоже есть маленькие дети» — показал жестами немец.
-Мама нас одела: на улице было 40 градусов мороза. Мы вышли на улицу. Мама увидела, что горят соседние деревни. Лохматовка вся пылала. Люди находились в домах, фашисты проволокой блокировали дверь, обливали дом керосином и поджигали. Это был ужас. А когда немцы ушли, есть было нечего, так как поля никто не засаживал, урожай не вырос, — говорит Зинаида Степановна. – Нас эвакуировали в Горьковскую область, в село Ичалки. Там мы жили примерно полгода. Потом вернулись в свою деревню, и опять ни кола, ни двора, и голод-но. Жители деревни съели всю лебеду. И, как сейчас помню, мама давала нам с сестрой большую шаль, в которую мы собирали конский щавель. Притащим домой большой узел, и мама варит из щавеля суп. Еще помню, что мы, младшие дети, боялись маму куда-то одну отпускать. За юбку ее цеплялись, потому что были сильно напуганы. А маме нужно было работать в совхозе – тогда всех заставляли. Она нас отгоняет, а мы не уходим. И дети тоже работали: совсем маленьких на прополку свеклы отправляли. Землю люди пахали на коровах, а то и женщины в плуг впрягались. Картошки, что-бы посадить, не осталось, поэтому сажали очистки. И картошка из них вырастала.
За работу семье Зинаиды Степановны давали паек: булку черного хлеба весом 800 граммов на семь человек в сутки. Разрезали ее ниткой, чтобы кусочки получались ровные. По величине они все были одинаковые. И если в блокадном Ленинграде в самый голодный период детям выдавали 125 граммов хлеба в сутки, то в семье Зинаиды Степановны даже по столько не выходило. Дети пухли от голода, но продолжали работать. И даже школу строили сами (от прежней ничего не осталось после бомбежек): ногами месили глину вместе с навозом. Из этой массы делали кирпичи, которые ребята носили строителям, чтобы быстрее возвести здание.
-Если бы мне предложили вернуть мои детские годы, ни за что не взяла бы их обратно, — говорит Зинаида Степановна. – Из-за войны у меня совсем не было детства.
Любимую профессию получила случайно
У мамы Зинаиды Степановны был брат, который жил в городе Енакиево. Туда мама привезла дочку, которой на тот момент исполнилось 15 лет, чтобы устроить ее на работу. Девочка успела окончить только 7 классов местной школы. Дальнейшее среднее образование тогда было платным, да и в деревне имелась только семилетка. Семья жила бедно, поэтому выбора не оставалось. Годом ранее на работу в Енакиево устроилась старшая сестра Анна. Теперь настала очередь Зинаиды.
-Кое-как меня устроили смазчиком механизмов на Енакиевский металлургический завод, — говорит Зинаида Степановна. — Целую смену я смазывала ролики, которые используются для проката. И постоянно мне нужно было наполнять мазутом огромный ящик. А цистерна с мазутом находилась далеко от стана, где я работала – так положено по пожарной безопасности. И я двумя большими ведрами на коромысле носила мазут, и огромные куски вареной смолы. На этой работе я надорвалась, даже кость на плече была вдавлена. А куда деваться, работать-то нужно было…
Зинаиде Степановне помог замначальника цеха. Однажды увидев ее с ведрами, всю в мазуте, и подождав, пока он будет слит в ящик, подозвал девушку к себе и спросил, не надоело ли ей таскать тяжести? А после предложил пойти учиться на машиниста крана, совмещая работу с учебой. Так Зинаида Степановна окончила вечерние курсы, а после еще и техникум, в котором тоже училась по вечерам. Правда, в кабине крана первое время ей пришлось очень непросто.
-Кран был с клещами, и, хотя я стажировалась, сначала у меня выходило плохо, — вспоминает Зинаида Степановна. – В цехе был мужчина с большим металлическим прутом, и когда у меня не получалось, он со всей силы бил им по кабине и ругал меня разными словами. Кричал, что завтра он меня с крана уберет. Но никто не убирал, потому что понимали, что сразу работать не научишься. А через две недели стало получаться, и даже лучше, чем у старших работников. У нас было 12 разных кранов, и на всех я работала подменной.
В Темиртау Зинаида Степановна приехала в 1964-м году – вышла замуж за местного парня. С мужем Анатолием она познакомилась в Сочи, куда поехала в отпуск с подругой. Молодые люди обменялись адресами, долго переписывались, а перед Новым годом и 8 Марта Анатолий прислал девушке посылки, в которых находились наборы духов, чем совершенно очаровал будущую жену. Однажды он попросил разрешения заехать в Енакиево перед отдыхом в Сочи. Девушка согласилась. Приехав в город, Анатолий остановился в доме у сестры Анны, которая к тому времени вышла замуж и родила ребенка, побывал и на съемной квартире, где жила Зинаида, а в один из вечеров, когда молодые сидели на скамейке, неожиданно предложил выйти за него замуж. Девушка растерялась и не смогла сразу дать ответ. Согласилась только после того, как жениха одобрили сестра, ее муж и хозяйка квартиры. В ЗАГСе пару зарегистрировали сразу. На заводе был оформлен расчет. Молодые отдохнули в Сочи, после чего Зинаида Степановна попросила у супруга разрешения навестить родителей в деревне Галичье и братьев в Тихорецке, а потом одна приехала в Темиртау к мужу.
В строящемся городе металлургов Зинаиде Степановне предложили несколько вакансий, но она выбрала работу крановщицы в копровом цехе, откуда и вышла на пенсию. За долгие годы Зинаида Степановна обучила много учеников, была постоянной наставницей, председателем цехкома, а также членом областного профсоюза и Горкома партии, участвовала в различных собраниях. У Зинаиды Степановны много всевозможных наград — за труд в тылу и отличную работу на производстве.
Кира Щербакова