Слесарь-ремонтник сборочного отделения ЦР и ОО АГП ДЦ Александр Хамагамадов – человек уникальный. За время своей огромной трудовой деятельности он освоил несколько разных рабочих профессий, прочитал много технической литературы и уже давно является высококлассным специалистом, которого ценят и уважают на работе. Но самое любимое дело Александра Ахметовича – кузнечное. Ему он посвятил более 40 лет, несмотря на непростые условия и постоянное влияние высоких температур. Ведь если у человека есть призвание, любые трудности ему нипочем.
-Александр Ахметович, расскажите, почему вы выбрали такую интересную и редкую профессию – кузнец?
-Эту профессию я нашел совершенно случайно. В 1978-м году я окончил школу в Темиртау, и в 17 лет пошел работать в ШПЦ. Проработал там примерно год, потом перешел туда, где трудились мои родители – на Центральную автобазу головного автообъединения при Тресте КМС. Год проработал слесарем по ремонту автомобилей, а в 1979-м году меня призвали в ряды Советской армии. Служил в Забайкальском военном округе, принимал участие в строительстве БАМ. Мы заготавливали древесину и рубили просеки для линии электропередач. В Темиртау я вернулся, закаленный морозами ниже 50-ти градусов, и снова пришел в родную автобазу. Продолжая там работать, в 1982-м году я случайно зашел в кузнечное отделение, и, можно сказать, оттуда больше не вышел. Понял, что это дело – мое, сразу же устроился учеником, и проработал в кузнечном отделении 18 лет. В общем, из ледяного холода попал в самый жар. Трудился бы на одном месте и дальше, но после распада Советского Союза закрылся наш Трест, и вместе с ним — кузница.
-А потом где работали?
-Кузнечное дело я не бросил: для меня это было немыслимо. В 1997-м году поступил кузнецом ручной ковки в подрядную организацию «Уралдомнаремонт». Оттуда ушел в одну частную фирму, которая выполняла работы на комбинате – тоже кузнецом ручной ковки. И там я построил кузницу. Мне дали помещение и старый молот. Я все восстановил и открыл производство. Изготавливал рабочие инструменты и все, что было необходимо фирме, вплоть до токарных резцов.
-И вы самостоятельно все отстроили?
-Да. Я обучился на электросварщика, также могу выполнять столярные работы, а еще я стропальщик. К тому же, работая при Тресте, я заочно окончил Темиртауский Политехнический техникум по специальности «Техническое обслуживание и ремонт автомобилей и двигателей внутреннего сгорания». Это образование тоже отчасти мне помогло. Когда кузница была приведена в порядок и обустроена, и дело пошло на лад, меня заметили иностранные руководители комбината. Да еще шеф меня им расхвалил, вот и переманили они меня хорошей зарплатой и перспективами. Так, в 2002-м году я попал на комбинат, в цех ремонта металлургического оборудования №1, и ни разу об этом не пожалел. Меня по жизни всегда окружали хорошие люди, помогали кто советом, кто делом. Я все это впитывал на протяжении своей работы. Повезло мне и с первым наставником, который молодым парнем взял меня в кузницу при Тресте. Освоив азы, поднабравшись опыта, я стал работать самостоятельно, все больше погружаясь в любимое дело. В Советское время я был рационализатором. У меня более 20-ти рацпредложений, о некоторых даже имеются отметки в трудовой книжке. Тогда молодежи это было интересно. Мы были поколением созидателей, старались придумывать что-то полезное.
-Вы сказали, что у вас был хороший наставник. А вам самому приходилось обучать других?
-Я обучил кузнечному делу четырех человек, и они разъехались по всему Советскому Союзу. И мой учитель уехал: он живет в России, в Кировской области. Мы с ним до сих пор общаемся по вац-ап, не теряем связь. Он уже на пенсии, на пять лет старше меня.
-В чем заключалась ваша работа в ЦРМО-1?
-Я занимался изготовлением инструментов: это кувалды, монтировки, зубила, заклепки и многое другое. Когда начались проблемы с поставками, стал делать токарные резцы. Однажды я этому научился, и мне эти знания пригодились. Также занимался художественной ковкой: делал красивые вещи для цеха, например, ажурные «ножки» для лавочек.
-Расскажите поподробнее: каково это – работать с металлом?
-Из металла, как из пластилина, можно вылепить все, что захочешь. Со школы мне пригодились такие предметы, как физика и химия. Я не понаслышке знал, что такое расширение металла, температурные интервалы ковки, легирующие элементы и так далее. И когда ко мне подходили и спрашивали, из чего сделать такую вот деталь, а из чего – вот такую, то мой «счетчик» в голове сразу включался, и я точно отвечал, из чего, и как, и что для этого нужно. И пока этот «счетчик» меня ни разу не подводил. Я всегда старался изготавливать различные приспособления, чтобы облегчить ковку и гибку металла: так мне было легче работать. У меня целый арсенал инструментов. Многие из них изготовили кузнецы еще в 70-80-х годах, многие – я сам. И когда меня позвали работать на комбинат, я все эти инструменты перевез. Опять же пригодилась тяга к обучению: я всегда покупал литературу не художественную, а техническую. У меня очень много справочников, которые когда-то бросили в библиотеке, или пытались сдать в макулатуру, а я их забирал. Таким образом была собрана библиотека из брошенных книг, которые мне необходимы. И родители вложили в голову тягу к прекрасному. Иногда смотрю на цветок, и думаю, смогу ли я сделать его из металла? Потом понимаю, что сделаю, знаю, как именно. И я делал из металла не только цветы, потому что, еще раз повторю, металл – как пластилин. Нужно только уметь правильно с ним обращаться.
-Какая должна быть температура, чтобы металл стал «пластилином»?
-1200 — 1300 градусов. 800-900 – это предел, если ниже, ковать уже нельзя. Если не получается что-то сделать из простого металла, я могу расплавить алюминий, медь, бронзу, отлить заготовку из них. Я этому обучен. Тигель (емкость для плавления металла – ред.) делал из куска трубы, приварив к нему днище и ручки. Ставил его к горну, давал температуру. Потом одевал СИЗ: защитные очки, маску, рукавицы, нарукавники, фартук, сапоги, само собой, на спецовку, и приступал к работе. Для того, чтобы проверить, правильно ли все сделано, есть контрольно-измерительные приборы. Конечно, в современной кузнице нет никаких мехов: вместо них – централизованная подача сжатого воздуха. Молотобойцев тоже давно отменили: молот в наши дни пневматический. Но ручной труд еще никто не отменял, и у меня сохранился молоток, который я сделал сам, когда только начал работать в кузнице при Тресте. Я уже много раз менял ему черенки. В отличие от металла, дерево недолговечно. А, вообще, кузница – это очень интересно.
-Почему вы перешли в слесари-ремонтники?
-У нас, как известно, забрали «горячий стаж». Я должен был выйти на пенсию намного раньше по первому списку, но, как говорится, не судьба. Поэтому перевелся по состоянию здоровья, кроме того, меня попросили помочь на участке. Навыки кузнеца, и все рабочие специальности, которые я освоил за свою жизнь, помогают мне сейчас. Если ко мне обращаются за помощью, или просят что-то подсказать, я никогда не отказываю. Мне нравится помогать людям. Наш цех занимается ремонтом металлургического оборудования аглодоменного производства. Мы приводим в порядок дробилки, барабаны и многое-многое другое. К нам на ремонт привозят редукторы, и когда ребята их разбирают, я всегда в процессе, всегда помогаю. В нашем отделении проводятся токарные работы, есть сварочный пост, кузница, служба экстренного ремонта, то есть аварийная бригада. Мы всегда в движении, и работы у всех хватает. Но, самое главное – у нас очень дружный, сплоченный коллектив.
-У вас хватает времени на какие-то увлечения?
-В свободное время я занимаюсь ремонтом автомобилей, а также вожу автомобиль. У меня «Нива», я люблю ездить на рыбалку вместе с семьей. Мы активно отдыхаем, любим природу и путешествия. В августе мы ездили за грибами в Акмолинскую область, в Балкашинский сельский округ, который находится недалеко от Кокшетау и Зеренды. Там есть село, в котором я родился — Новоникольское. Очень красивое место: рядом лес, река, чистейшее озеро. Я же сельский парень, а в Темиртау мои родители приехали на строительство Казахстанской Магнитки в 1964-м году. Мне тогда было четыре года. Отец работал водителем, возил грузы для строительства дамбы, хвостохранилища, участвовал в возведении листопрокатных и других цехов. Мама работала на дорожном участке. На комбинате и вокруг него она со своей бригадой строила и ремонтировала дороги. С женой я тоже познакомился в Темиртау: ей было 6 лет, а мне – 9. Мы жили на одном кубике, ходили в одну школу, только в разные классы. Она дождалась меня из армии, мы поженились. Мы знаем друг друга почти всю жизнь. Нам часто даже говорить ничего не надо: жена на меня посмотрит, и я уже знаю, что она хочет. Или я на нее посмотрю, и она понимает без слов.
-Кто-то из ваших родственников сейчас работает на комбинате?
-Нет. У сына своя фирма, которую он организовал вместе с женой. Деятельность фирмы тоже связана с комбинатом. Сын у нас один, но зато внуков трое. Внучке 12 лет, старшему внуку 5 лет, а младшему – 2 года. И скоро ожидается пополнение.
-Так ваш основной досуг – помощь в воспитании внуков?
-Да, они постоянно к нам с женой приезжают. Летом я вывожу их на природу, на свежий воздух. Когда выйду на пенсию, мечтаю приобрести домик в родном поселке, и будем забирать внуков на все лето. Рядом там нет предприятий, загрязняющих окружающую среду. Так что цель у меня есть, а это главное.
Кира Щербакова