Н.В.Чумак родился в 1930 году в г.Валуйки Воронежской (ныне Белгородской) области, это большая узловая станция. Когда началась ВОВ, ему было 11 лет и о войне он знает не понаслышке. Был в оккупации, четыре раза через городок Николая проходила линия фронта, шли ожесточённые бои. Отец был на фронте, мать работала сначала на станции, а потом в воинской прачечной. Когда немцев разгромили под Сталинградом, они озверели, не жалели боеприпасов и бомбили нещадно. Однажды маленького Николая сильно ранило, особенно пострадала голова. Двое суток был безнадёжный, но выжил!
В 1946 году, после смерти матери Коля остался за старшего с братом и сестрой. Отца, после ранения, направили на восстановление железной дороги в районе Сталинграда. В 1947 год была засуха и голод, Николай к этому времени окончил 7 классов и его направили в Россошанский сельскохозяйственный техникум. Общежития при техникуме не было, за квартиру приходилось платить 120 рублей, а стипендия была всего 140 рублей. Продержался 2 месяца, пока были сухари. Вернулся домой, отец был уже дома: по ходатайству соседей его демобилизовали. Ругали за то, что не стал учиться. А тут как раз подвернулась материна племянница, она воевала. Замуж вышла за танкиста. Приехала с мужем, а он был родом с реки Чусовой на Урале. Собрались они на Урал ехать и Колю с собой взяли, было это в марте 1948 года. Так он оказался на Урале. Устроился слесарем на углефабрику на коксохимический завод в г.Губаха 19 апреля 1948 года. Прижился в бригаде, вскоре получил 3 и 4 разряд. А в 1952 году уже бригадира замещал.
Пытался поступать в Нижне-Тагильский техникум на заочное отделение, была тяга к учёбе, но не поступил, а в Губахе в те времена была только общеобразовательная школа. Рядом с коксохимическим заводом находилась электростанция КизилГРЭС. В 1957г. на ней открыли филиал Кизиловского горного техникума. Начальник цеха сказал: «Иди, учись!» Пошёл, женщина, председатель комиссии, спрашивает: «Будешь учиться? Неважно, какие оценки экзаменационные, если хочешь учиться, то мы тебя возьмём по рекомендации цеха». Так он стал учиться в техникуме.
В 1960 году уже женился, в партию вступил, и в это время из Темиртау приехал представитель приглашать работать на Казахстанскую Магнитку. Н.Чумак сразу заключил договор и через неделю у него уже был вызов. Супруга, правда не хотела, собирались переехать в Череповец, там начальником КХП был свой, губахинский, начальник механического цеха – С.П. Туртыгин. А Темиртау расхвалил друг по работе Л.М. Демартыно, они дружили, звал: «Приезжай! Хорошее место. Город строится, озеро есть!»
Приехали сразу всей семьёй: супруга, её мама, двое детей. Квартиру дали, так началась жизнь в Темиртау. Взяли бригадиром слесарей в углеподготовительный цех коксохима, потом года два начальником смены работал, потом заместителем начальника цеха, в 1964 году стал начальником углеподготовительного цеха. И работал до 1982 года.
Много сложностей было в работе углеподготовки. Коксохим, начиная с 1960 года, всё время расширялся, в том числе и углеподготовка. Если в 1960 году обеспечивали шихтой две коксовые батареи, то в 1961 году запустили ещё две коксовые батареи, через два года ещё одну. Соответственно расширяли углеподготовку. Тяжело было работать, одного трудолюбия было недостаточно, а опыта было маловато. Правда, со строителями, с монтажниками у Николая очень хорошие взаимоотношения были.
В декабре 1960 года углеподготовка уже на полную мощность работала для двух коксовых батарей. К пуску коксовой батареи готовили конвейерные тракты и дозирующие устройства. Пятую коксовую батарею и первую обогатительную фабрику пустили в 1966 году, в комплексе. Но запуск фабрики значительно усложнил работу коксохима. Для коксования нужны были обогащённые концентраты, низкозольные угли. Их на углеподготовке измельчали при помощи молотковых дробилок, шихтовали и отдавали в коксовый цех, там их загружали в печки, получали кокс.
Когда запустили фабрику, министерство перестало давать привозные концентраты: обеспечивайте себя сами шихтой. Производство так кувыркалось, страшно вспомнить. Стали приспосабливаться, привозные концентраты отдельно складировать, потом добавлять их в шихту, фабричные концентраты не подходили ни по влаге, ни по зольности. И вообще шихты не хватало. Кое-как пережили 1966–1968 годы. В 1969 году в марте из-за нехватки шихты были остановлены коксовые батареи. Нечем грузить! А коксовая батарея – это такое устройство, где обязательно должен соблюдаться температурный режим, если коксовая печь начинает остывать, то кирпичная кладка, как гармошка расширяется, и камеры коксования разваливаются прямо на глазах. В 1969 году многие камеры коксования засыпали шихтой, кирпичом. Практически остановили завод, нечем было грузить. Начали снимать руководителей коксохима. А виноват был, по мнению Н.Чумака, начальник производства. Недальновидный был руководитель и совершенно не занимался производством: не выходил из кабинета, ни в министерстве не бывал, ни в проектном институте Гипрококс.
Начали приглашать то одного руководителя со стороны, то другого. Из Челябинска был один, два месяца поработал – не получается. В такой разрухе очень сложно даже опытнейшему руководителю. Потом министр чёрной металлургии Казанец назначил руководителя из Череповца – Н.Е. Тёмкина. Это был уже конец 1971 года. Николай Чумак как раз был в Череповце по обмену опытом. Себе выработал такое правило: 2 раза в год ездить в командировки. По неделе, по 3-4 дня на заводе, опытным глазом видел, что хорошее можно у них позаимствовать. Нет в Союзе завода, на котором он бы не побывал за 20 лет, будучи начальником цеха.
Тёмкина назначили заместителем директора по коксохиму. И начал он потихоньку. Опытный специалист, с собой из Череповца никого не привёз, собрал всех руководителей на коксохиме, и сказал: «Задача сложная, но выполнимая. Оставайтесь все на своих местах, никого я снимать не буду и постараюсь директора убедить, что ни в коем случае нельзя трогать руководителей, которые сейчас есть на коксохиме».
И дело пошло. Н.Е.Темкина на год командировали, а он пробыл почти 4 года. Конечно, когда министр назначает, то он и помогает. С коксохима сняли план, марш печей пошёл лучше, появилось время для обслуживания печей и ремонта. Но руководители завода недовольны были, потому что снять план, уже свёрстанный везде и всюду, это убытки для завода. Тогда директором завода был Мишин, Тёмкин мало обращался в дирекцию завода. А в министерстве ему хорошо помогали: лучшие угли, план снизили и деньги на ремонты выделили. В это время на заводе и на коксохиме побывал Казанец – министр чёрной металлургии СССР, большая честь для завода. С министром свита приехала, был и замминистра Овчинников, бывший директор Челябинского завода, который давно уже в министерстве работал. На углеподготовку пришёл, Н.Чумак с ним как сопровождающий и консультирующий. Походил он, посмотрел и спрашивает: «Так кто, это всё сделал? Вообще не думал, что в Темиртау есть люди, которые стремятся улучшить производство. Ты давно работаешь?
– Давно.
– А откуда ты?»
Чумак рассказал, что из Губахи. Он: «О, Губаха – это кузница кадров!» Это действительно так и было: во время войны со всех южных заводов специалистов направляли в Кемерово, в Губаху, в Магнитогорск, в Челябинск, их на фронт не забирали, использовали в тылу для народного хозяйства, сколько крупных специалистов, сколько великих учёных вышло оттуда. Он ещё спрашивает: «А какой у тебя оклад?» А зарплата была такой низкой у руководителей: начальник смены – 120 рублей, а у Чумака – 180. «Да за такую зарплату, кто ж будет работать?!» И, наверное, в верхах потом переговорили, совещание на коксохиме в присутствии директора проводил Овчинников, министр один день побыл и уехал. После совещания Чумака все поздравляют: «Тебе оклад повысили, 240!» Приятно, конечно. Но расширение углеподготовки в течение нескольких лет изрядно выматывало, там сутками пропадал. Один раз в 1972 году домой не приходил 9 суток. Зима была очень снежная, станцию «Углерудная» настолько заносило снегом, что один вагон угля двумя тепловозами тащили на вагоноопрокид, – делится пережитым Николай Васильевич.
В чём заключаются сложности в работе углеподготовки? Разгрузка углей, дозирование и дробление. Это три участка, которые требовали к себе внимания постоянно. Конвейерное хозяйство было очень большое – 23км транспортёрных лент. Модернизацией молотковых дробилок начали заниматься примерно с 1967- 1968 годов. С ВУХИМа приехал Б.Поперник, бывший механик Н-Тагильского коксохима. Посмотрел он и предложил модернизировать молотковые дробилки. Уговорили главного механика завода изготовить один ротор. Проектная производительность молотковой дробилки была 170 тонн/час дробления угля. После проведения мероприятий довели производительность дробилки до 500 тонн/час. Работали тремя дробилками, а шихты надо было 7,5 тыс. тонн в сутки для коксового цеха, это нормальный режим работы. Тогда производили порядка 5,5 тыс. тонн/сутки кокса.
А Тёмкин, когда через год приехал сестре в Караганду, не поверил Н.В.Чумаку. – Слышал, ты молотковые дробилки реконструировал? – Да, сейчас 500 тонн/час. – Не может быть!
– Во-первых, поменял углы наклона, зафутеровал нержавеющей сталью желоба, и горловину дробилки расширил. Уменьшил количество молотков: было 110, а я 80 поставил, 10 рядов по 8 молотков в шахматном порядке, доложил ему Чумак.
Из Кемерова тогда специалист приехал, от Тёмкина. Ну, там ничего особенного Николай Васильевич не сделал, по-хозяйски посмотрел, и всё, правда, двигатель поменял, было 370 квт, подобрали на 600 квт, были на заводе такие высоковольтные двигатели. И вот результат: то бывало две дробилки непрерывно работали, а потом стало, что одна дробилка на первый коксовый цех, вторая – на второй коксовый цех. Производительность 500 тонн/час, не залипает, людям большое облегчение; то, бывало, забивались, забуривались желоба, засыпались, а тут женщина метёлкой подмела и всё. Вентиляцию там восстановили, причём, поменяли кое-где.
А в 1971 году намечался пуск большегрузного вагоноопрокида, раньше были вагоноопрокидыватели старого типа, тросовые, а тут Гипрококс запроектировал большегрузный, тогда же мания была к перевозкам по железной дороге в больших емкостях. Обычный вагон до 70 тонн вместимостью, а тут — 125 тонный. И соответственно вагоноопрокидыватель бестроссовой, новейший конструкции, впервые в министерстве чёрной металлургии у нас решили установить. И заводской номер у него – 1, Днепропетровский машиностроительный завод. Его испытывали в 1971 году.
(Окончание следует)
Г.Кабанова