Бригадир бункеров доменного цеха Юрий Корниенко – кандидат на отраслевую награду «Енбек данкы». На комбинате Юрий Петрович работает с 1993 года, и больше 18 лет – в должности бригадира. Юрий Корниенко дал интервью «Магнитке плюс», в котором рассказал о себе и своей работе, и об ответственности, которая на него возложена. |
— Юрий Петрович, расскажите немного о себе, где учились, чем занимались до того, как устроились на комбинат?
— Родился в Темиртау, в 1972 году. Окончил школу и строительный техникум по специальности «техник-механик строительно-дорожных машин». Отслужил в армии, во флоте, после службы родственник порекомендовал устроиться на комбинат, по его мнению, это было одно из самых надежных предприятий. Времена тогда были сложные, стабильных производств, действительно, было немного. Я устроился в доменный цех, машинистом шихтоподачи доменной печи. Отработал всего три года и меня назначили бригадиром бункеров. С того времени работаю в этой должности.
— Как попали во флот?
— После окончания техникума решил поступать во ВТУЗ, но позанимался на подготовительных курсах и понял, что это не мое. Родители сказали: «Не хочешь учиться – пойдешь служить!». У мамы знакомая работала в военкомате, и благодаря этому я уехал в Мурманск. Особого отбора тогда не было, просто набирали команду на флот. Сначала мы приехали в Североморск, и уже там нас разделили: кого на лодку, кого на корабль, кто идет в морскую пехоту, кто остается на берегу. Я попал в роту сопровождения воинских грузов, мы охраняли воинские эшелоны, которыми транспортировали военные грузы. Почти все время были на берегу. Служба во флоте на самом деле — не всегда вода и корабли. Были и автобатальоны, где служили водители, и грузчики, которые разгружали вагоны воинских эшелонов, и считалось, что они тоже были на флоте.
— Звание вы успели получить?
— Да, на флоте они присваиваются так же, как и везде. К примеру, в армии — рядовой, а во флоте это матрос. Я закончил служить в звании старшего матроса, а в армии это ефрейтор.
— Вы согласны с утверждением, что армия воспитывает молодых?
— Конечно. Армия дисциплинирует, после службы к жизни начинаешь относиться по-другому. Начинаешь ценить родителей и дом.
— Работу на комбинате после такой школы, наверное, проще было начинать?
— По натуре я — индивидуалист, мне нравится та работа, в которой все зависит от меня, и никакие смежники не влияют на этот процесс. Такая работа, к примеру, у токаря – ему дали заготовку, он выточил деталь, и сам за нее отвечает. Изначально я хотел пойти на автобазу, устроиться шофером, механиком или слесарем. Но родственник меня отговорил, сказал: машинист загрузки – работа неплохая. Я подумал, что машинист вместе с напарником, действительно, отвечают только за себя. Когда меня назначили бригадиром, стало сложнее, нужно было отвечать за всю бригаду и координировать работу людей. Не могу сказать, что это абсолютно мое, но считаю, что в любом случае свою работу нужно делать хорошо.
— В чем заключается ваша работа и насколько она ответственна?
— Я отвечаю за загрузку всех доменных печей материалом. На каждой печи есть большие бункера, куда загружается кокс, агломерат, окатыш, руда, всевозможные добавки. В мои обязанности входит координация работы нашего тракта: расстановка людей, выдача задания, работа со смежниками – аглофабрикой, коксохимом, ДСФ.
— Каких ошибок нельзя допускать?
— Простоя оборудования — это самое главное. Если будет простой, тем более, по нашей вине – завал, сход ленты — сорвется загрузка печей. При отсутствии материала происходит понижение давления печи, и, как следствие, — потеря производства. Все это очень серьезно.
— А те ожидания, которые были в самом начале, оправдались? На комбинате, на ваш взгляд, по-прежнему есть стабильность или настали другие времена?
— Времена бывали разные, раньше тоже случались метания из стороны в сторону, и комбинат практически стоял. Но из этого кризиса мы вышли, думаю, что и сейчас ничего страшного не случится. Предприятие производит металл, эта продукция востребована, и со временем все наладится.
— Политику, которую предлагает руководство по тотальному сокращению затрат, вы считаете реальной?
— Если сокращать затраты, компания в любом случае останется в плюсе, хотя с точки зрения рабочих, это неправильно. А, в общем, я считаю, что каждый — начиная от дворника и заканчивая директорами — должен заниматься своим делом и делать это хорошо. И тогда все будет нормально.
— Любите порядок во всем?
— Это действительно так. Все должно быть распланировано, как минимум, на день. И все это нужно обязательно сделать. Младший сын у меня точно такой же, он даже обедает и ужинает строго по расписанию. У нас с ним все разложено по полочкам. Мы часто смеемся над нашей мамой, потому что она хватается за 10 дел сразу.
— У вас один сын?
— Сыновей у меня двое. Младший окончил 10 класс, старший работает на углефабрике, на вагоноопрокидах.
— Какие надежды подает младший?
— Он гуманитарий, тянется к музыке. Сам научился играть на гитаре, и очень меня этим удивил. Сейчас мы купили ему две гитары – бас и соло, он играет с ребятами, у них своя группа и они постоянно репетируют. Сын продолжает заниматься с репетитором, изучает сольфеджио. После школы хочет продолжить обучение, хотя мне бы этого не хотелось. Я считаю, что лучше выбрать что-то более практичное, получить специальность, а музыкой можно заниматься для души. Но к технике у него интереса нет. Пытался учить его водить машину, но особых восторгов у него это не вызвало.
— Ваш старший сын работает на непростом участке. Как он к этому относится?
— Раньше ему не слишком нравилось, но сейчас привык. Да и перейти в другое подразделение, например, в наш цех, не так просто. Искать что-то еще – рискованно, у него сын, семья, которую надо кормить. А здесь все-таки стабильность, зарплата выплачивается без задержек.
— Получается, что вы – уже дедушка?
— Да, у нас есть внук Матвейка, ему 4 года. Очень люблю с ним бывать.
— А как любите отдыхать?
— Путешествуем на машине вместе с женой. Авто у меня из России, и пока к российскому автопрому у меня претензий нет.
— Где бываете?
— На Иссык-куле, Балхаше, в Каркаралинске. Дважды ездили в Россию. В прошлом году был у друга в Челябинске. Мне нравится далеко ездить, в дороге я отдыхаю.
— А как относитесь к экстремальным увлечениям? Сейчас они популярны.
— Года два назад друг предложил прыгнуть с парашютом. Было интересно. Мы прыгали в Караганде дважды. Первый раз было все элементарно: самолет, трос, парашют. И безо всяких тренировок. Наверное, поэтому захотелось повторить. Во второй раз фирма попалась более серьезная: три дня мы ездили на тренировки, учились, как правильно приземляться, держать ноги, и прыжок был выше — с 1000 метров. Перед прыжком замерили давление, потом подписали бумагу, что ты несешь ответственность сам за себя и не страдаешь серьезными болезнями.
— Страха не было?
— Был один момент, когда я почувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Это небольшой промежуток времени, когда ты стоишь перед открытым люком и ждешь еще какое-то время, пока самолет долетает до определенной точки. Когда смотришь вниз, действительно становится немного не по себе.
— Ожидания от прыжка оправдались?
— Не совсем. Я ожидал большего. Когда смотришь по телевизору показательные выступления спортсменов, кажется, что все это очень красиво и интересно. Но десантные прыжки намного проще – купол открылся, и ты «идешь» вниз, свободного полета как такового нет. Продолжать прыжки я пока не планирую. Сейчас это увлечение, я думаю, стало еще дороже, поэтому все упирается в финансы.
Наталья Прончатова